Серия рассказов "Отличники тоже плачут"

__casey__

  • 8 Май 2012
  • 772
  • 193
Назвать это место настоящим лагерем можно было с натяжкой. На самом деле, это просто переоборудованная для летнего отдыха обычная школа, расположенная в одном из отдаленных поселков области. А из нашего города туда поехала отдыхать группа детей из развивающего кружка, где Василиса в то время вела спортивные занятия. Вот ее я взяли воспитателем.
Эта школа была совсем маленькой, даже скорее походила на садик. В кабинетах поставили кровати – так и получился «санаторный корпус». Мы с Василисой заняли какую-то небольшую комнатку, с нами еще приютился ее «медведь» - бурят-монгольский волкодав Бьёрн.
До сих пор поражаюсь ее великодушию, несгибаемости чтоли. В то время, как все ее коллеги брезгливо на меня морщились (а мои бритые виски, вечно слипшиеся волосы и грязная рваная одежда у многих вызывали отвращение), Василиса вообще не подавала виду и, казалось, нисколько не смущена. Наоборот, она всем представила меня как родную сестру, не боясь осуждения за спиной. Даже родители стеснялись ходить со мной по улице, все время упрекая за внешний вид. От нее же я подобно ни разу не слышала, хотя по другим, менее значительным поводам, издевки раздавались щедро.
Уже на следующий день я пожалела о своём приезде. Мало того, что курить приходилось украдкой – Василиса вечно издевалась надо мной за это и высмеивала самым неприятным образом. Самое страшное только начиналось - алкогольная ломка.
Я даже не знаю, с чем это сравнить. С самой дикой на свете жаждой? Да, представьте жажду в пустыне, и теперь единственное, что вам нужно, о чем вы только можете думать и страстно желать – вода. Вот так же страстно мне хотелось алкоголя, будто это жизненная необходимость. Это была настоящая навязчивая идея, сопровождаемая неврозом, депрессией, ненавистью ко всему миру и к себе. Мысли о самоубийстве приходили все чаще с каждым днем – это было каким-то мазохистским наслаждением, я их смаковала во всех подробностях. Василису ненавидела от всей души: за ее нескончаемые подколы, за то, что привезла меня сюда и теперь издевается. Но сказать ей что-то плохое у меня не повернулся бы язык. В глубине души я понимала, что она старается ради меня, терпит мое поганое настроение и непрекращающееся ворчание.
Наряду с этим неврозом, проблемы возникли и с телом. Жутко ныли все кости и мышцы, голова кружилась, в глазах иногда мутнело.
- Василиса, мне что-то совсем фигово, башка кружится, все болит, - пожаловалась я старшей подруге. Тогда я впервые осознала, что у меня действительно зависимость. Причем мудрая Василиса даже ни разу не задевала в разговоре тему алкоголизма – она прекрасно знала, что это бесполезно и даже вызовет упрямое сопротивление. Поэтому лишь аккуратно подтолкнула, дала мне возможность дойти до всего самой.
- Это нормально. Вот знаешь, когда кровь переливают человеку, то же самое происходит. Ты просто обновляешься, это пройдет, - успокоила она.
Одной ночью я проснулась с неприятным ощущением, просто было как-то нехорошо, даже страшно без всякой причины. Стала озираться по сторонам – все вроде в порядке. Вот Василиса спит на своей кровати, вот Бьёрн свернулся калачиком на полу. Ночь тихая и спокойная, только сельские собаки брешут за окном. Я хотела приподняться, но ничего не получилось - неведомая сила потянула меня вниз, ниже пола и ниже фундамента школы, куда-то совсем глубоко. Я пыталась цепляться за железную раму кровати, за пол, за одеяло, но меня влекло вниз неотвратимо.
Я проснулась в панике. Это был сон, слава Богу. Меня трясло. Я огляделась по сторонам– все вроде в порядке. Вот Василиса спит на своей кровати, вот Бьёрн свернулся калачиком на полу. Ночь тихая и спокойная, только сельские собаки брешут за окном. Я хотела приподняться, и тут неведомая сила потянула меня вниз, ниже пола и ниже фундамента школы, куда-то совсем глубоко. Я пыталась цепляться за железную раму кровати, за пол, за одеяло, но меня влекло вниз неотвратимо…
В общем, это повторялось раз пять. Я уже не могла понять, где сон, а где реальность. Это было по-настоящему жутко, я не знала, удастся ли выбраться из этого ужасного круга. И вот я в очередной раз проснулась и заметила, что на этот раз Бьёрн ведет себя беспокойно, поскуливает.
- Бьёрн, что случилось, ну спи давай, сон чтоли приснился? – пыталась я успокоить пса, все еще пребывая в панике.
- Это тебе сон плохой приснился, - ответил мне Бьёрн спокойным тоном, будто дружеская болтовня с ним – обычное дело.
- Как же ты разговариваешь, ты же собака? – спросила я в изумлении, испугавшись еще больше.
- Нет, это ты собака, а я человек, - невозмутимо ответил пес.
А потом я открыла глаза – вокруг темно. На этот раз я проснулась по-настоящему. Решила сбегать на перекур, чтобы успокоиться. Едва мне стоило покинуть постель, как Бьёрн, поскуливая, принялся меня укладывать обратно: он тянул меня за футболку, вставал на задние лапы и передними буквально запихивал обратно в постель. Как я не старалась пересилить или уговорить его – пёс был непреклонен, даже начинал рычать. Я обиделась на Бьёрна, но пришлось подчиниться – он все-таки сильнее и, похоже, не собирался сдаваться. А будить Василису совсем не хотелось. Такое поведение собаки вообще не укладывалось в голове.
- Вась, а че мне Бьёрн ночью из комнаты не давал выйти? – спросила я на следующий день.
- Ну как же. Он ведь у меня правильный пес, а дети ночью должны спать, по его представлениям. А тебя же он как ребенка воспринимает, вот и стал укладывать, - усмехнулась Василиса.
Василиса заставила меня бегать по утрам, обзывая слабачкой и козявкой. Бегать я всегда ненавидела, а тут и вовсе чуть не сдохла: бронхиальный кашель одолевал после первого же круга, какая-то гадкая коричневая мокрота лилась из глотки.
Мне неоднократно хотелось сбежать, чтобы разом прекратить эти мучения. И я могла бы поступить так с кем угодно, но только не с Василисой. Она была единственным человеком на всём свете, который понял меня и принял такой, как есть. А все ее дружеские издевки – лишь внешние атрибуты. Я не могла обмануть ее доверие, жить тогда стало бы невыносимо, даже хуже, чем с этой ломкой.
Надо сказать, опытная Василиса нашла отличный способ немного облегчить мои страдания, о зависимостях она знала не понаслышке, пройдя подобное в юношестве, и прекрасно понимала все эти мучения. Где-то один-два раза в неделю она меня накуривала – возможно, еще и поэтому я не сбежала.
Это покажется странным, но до того момента я ни разу не накуривалась, как-то не было возможности. Видимо, из-за стоимости, из-за относительной труднодоступности – алкоголь-то можно было достать в любой момент, а ради травы пришлось бы немного постараться. Да и как-то случай до сих пор не подворачивался, хоть и было такое желание. Так что Василиса стала первым человеком, показавшим мне это чудодейственное средство.
Предвижу возгласы возмущения: да как же так! Лечить алкоголизм наркотиком! Оставьте негодование. У каждого, конечно, свое мнение, но я не верю в зависимость от конопли. Я видела заядлых растаманов, потребляющих каждый день. Но это, скорее, зависимость от образа жизни, чем от наркотика. Для одних трава становилась поводом для ежедневных встреч с «друзьями» (которые отпадали сами собой после завязки), для других – поводом ничего не делать, это были люди, привыкшие к ленивому бесцельному существованию. Меня же трава никогда так и не затянула.
А однажды Василиса заставила меня помыться. Это был банный день, и всех повели в какую-то общественную баню в поселке. А я, будучи панком, не мылась принципиально – наверное, уже с начала лета мыльная пена не касалась моей кожи, разве что ополаскивалась иногда в озере прям в одежде. Так что ей пришлось даже применить силу, игнорируя мои вопли.
Также она заставила меня постирать одежду, выдав временно свою.
- Ты посмотри, какие ужасные волосы! – отчаянно возмущалась я, - они же пушатся, как у белочки какой-то! Теперь вообще не ложатся никак!
Но на самом деле, мне стало немного легче. Похоже, вместе с грязью ушло еще что-то нехорошее.
В общем, домой я вернулась другим человеком: посвежевшая, умытая, бодрая, немного поправилась даже.
Учеба в одинадцатом классе стала довольно мирным временем: я тусовалась все реже, чаще посещала школу (уже по несколько раз в неделю), но без энтузиазма. Расставаться с «друзьями» особо не хотелось, но это происходило уже само собой.
Я хоть и продолжала иногда выпивать, но уже не так часто и жестко, от спирта так вообще отказалась. Поэтому общих интересов становилось все меньше.
Помню, как встретила однажды Эльзу с синяками на лице.
- Это кто тебя так? – удивилась я. Эльза ведь никогда не лезла на рожон, ни с кем вроде не конфликтовала.
- Да это Альбина, - весело ответила Эльза, будто случилось что-то забавное, - говорит, типа снимай очки, щас бить будем, рожа нам твоя не нравится. Ну и ее подружки меня держали, а она била.
Меня удивил ее легкий тон, неужто человеку совсем наплевать на себя? И почему этой Альбине до сих пор не дали отпор?
Альбину я лично не знала – она редко появлялась на тусовке. Но ее многие боялись. Она почему-то все время кого-нибудь избивала. Подробности мне были неизвестны, но я понимала, что это просто агрессивная гоповка, каким-то образом затесавшаяся в наши ряды, ищущая самоутверждения за счет безответных неформалов. Но меня все эти сплетни не особо тогда волновали.
Все чаще я общалась с Василисой, да в школе появилась новая приятельница –Даша, на год младше. Страстная поклонница Гражданской Обороны, вечно разучивала их песни под гитару. Ее старший брат был металлистом и вообще оторвой, а Даша – спокойной и рассудительной девочкой, хорошо училась и гуляла редко. Я частенько заходила к ней в гости после школы. Разгульная жизнь неуклонно сбавляла обороты, но время от времени я все же тусовалась, да и виски продолжала подбривать.
Помню этот ажиотаж вокруг предстоящих выпускных экзаменов: все почему-то суетились, паниковали, ходили на какие-то курсы, большинство уже знало, куда поступит. Мне же все это было как-то фиолетово. Какой-такой ЕГЭ, что это за буквы вообще? Это был первый год, когда ЕГЭ ввели ради эксперимента, да и то не везде, кажется, и лишь по нескольким предметам – русский, математика и еще один на выбор. Все его так боялись, а мне было вообще пофигу.
Помню, как бывшая подруга Оля (а мы уже давно жили на разных планетах) бегала по школьным коридорам в слезах и с трясущимися руками, умоляла учителей ставить ей пятерки, когда сама явно не дотягивала. Противно было на это смотреть – ну что за дешевая жизнь, когда ты наконец пошлешь свою безумную мамашу?
Для меня вся эта суета была словно за звуконепроницаемым стеклом – абсолютно не волновала почему-то. Мне было интереснее ходить на сейшены да целоваться с кем-нибудь по пьяни, чем вникать в эту ерунду.
- Доча, ты куда поступать хочешь? – спрашивала взволнованная мама.
- Да не знаю…- я и правда не знала, что ответить. Все эти учебные дела давно стали для меня чем-то несущественным и неинтересным, какой-то притворной игрой, не имеющей отношения к реальной жизни. Хотелось только как-то успокоить маму, ведь для нее вся эта фикция была почему-то безумно важна.
Но взять себя в руки никак не получалось, даже Василиса на этот раз не могла на меня повлиять: учеба давно уже заброшена, интереса к ней нет, смысла в ней я не видела. Я уже не могла вникнуть во многие предметы, там еще какие-то логарифмы – что за безумие? Химия и физика вообще казались какой-то ересью. Ладно, до экзаменов далеко, - обманывала себя я,- как-нибудь выкручусь. И ближе к весне забила на учебу окончательно. А тем временем у меня был реальный шанс вообще не получить аттестат – настолько плохи были дела в школе.
Как всегда, помог случай. Хотя тогда я не смогла бы назвать это везением – скорее несчастьем, ужасной и страшной ситуацией. Как непредсказуема жизнь! Нам никогда не дано понять – что плохо, а что хорошо, как то или иное событие повлияет на дальнейшую судьбу. Вот и мне тогда крупная неприятность сыграла на руку.
 

__casey__

  • 8 Май 2012
  • 772
  • 193
Я точно запомнила дату – восьмое марта. В честь праздника был организован очередной сейшн, который не хотелось пропускать. Я даже купила билет, чтобы попасть туда наверняка. Навела марафет, как следует: поставила ирокез, которым давно уже не щеголяла, подвела глаза, нацепила все эти напульсники и прочие атрибуты.
Но уже по дороге на мероприятие, в трамвае, у меня появилось какое-то нехорошее предчувствие, на ровном месте нарастала паника, даже затошнило. Я никак не могла понять, в чем дело. Ну откуда это волнение, будто в первый раз и никого там не знаю? Весело же будет, успокойся, - уговаривала я себя.
Списав крики интуиции на паранойю, я отправилась ко дворцу культуры, у входа в который уже столпились нефоры в ожидании начала мероприятия. С кем-то поздоровалась, с кем-то успела попить пива – вокруг были одни знакомые лица. Еще должна была подъехать Даша – школьная приятельница, фанатка ГрОба, которая посещала подобные сходняки крайне редко, а я должна была ее встретить.
Тут меня кто-то похлопал по плечу. Обернувшись, я увидела незнакомку быдловатого вида. Это была довольно крупная девушка (мне она показалась очень взрослой, хотя разница в возрасте была лишь год, как выяснилось позже), цивильно одетая, с крашеными рыжими волосами до шеи, нависающим носом с горбинкой и блядским, нагловатым взглядом.
- Привет, знаешь, кто я? –притворно приветливо поздоровалась она, но в голосе сквозило какое-то высокомерие, а взгляд стал хищным.
- Нет, а кто ты? – мне ее лицо было незнакомо.
- Я Альбина, тут все меня знают, - она старалась сохранять приветливый тон, а у меня ёкнуло сердце. Ее и впрямь все знали, о ней ходили легенды. Ну как же – любительница избивать беззащитных не могла остаться бесславной. Я уже заметила, как все вокруг притихли и начали украдкой поглядывать в нашу сторону.
- А, привет, много про тебя слышала, - я старалась говорить приветливо и непринужденно, не выдавая страха.
- Я про тебя тоже много слышала, ты же знаменитость, самая безбашенная, давно хотела познакомиться. Пойдем, поговорим немного, - продолжала эта рыжая «женщина», приобняв по-дружески и увлекая меня во двор.
Я уже понимала, что меня ждет – наверняка какие-нибудь разборки. Но из-за чего? Было страшновато, однако позорное бегство было просто невозможно. « Ну убегу я, а что потом? К тому же она вроде одна – может, просто поговорим и все будет хорошо? Я же ничего плохого ей не сделала, мы ведь даже не знакомы лично, что ей вообще от меня нужно?» - лихорадочно соображала я.
Когда она завела меня в глухой дворик, из неоткуда появилась ее подружка брюнетка (она мне чем-то напомнила певицу Алсу по виду, но может просто показалось) и еще четверо парней гоповатого вида. И тут я в панике поняла, что это конец, и деваться было некуда.
Первый удар в висок прилетел без всяких предупреждений, в качестве профилактики.
- Ах ты сучка, давно хотела тебе пизды дать, - злобно прошипела Альбина, лицо ее исказилось гневом. И тут же прилетело с другой стороны – от ее подружки-подсиралы.
- Девчонки, че я вам сделала, ну не надо! – взмолилась я. Ведь физическое насилие, все это унижение до сих пор было для меня самым страшным, что может произойти с человеком.
- Ах не надо, говоришь, - эти слова сопроводил новый удар, на этот раз в нос. Кровь хлынула, будто из крана. Никогда бы не подумала, что в носу бывает столько крови, - да такую блядину только так и надо.
Была ли я блядиной? Да, пожалуй. Для этого не обязательно заниматься сексом. Достаточно и простых поцелуев с кем попало по синьке, которые мне так нравились. Видимо, слава уже шла впереди меня.
Но я не видела в этом ничего плохого: никому не делала зла, никого не предавала и не обманывала, не воровала и не обижала людей. Наоборот, это было лишь удовольствие.
Я искренне верила, что в такой тусовке в порядке вещей должна быть фри-лав. А оказалось – как везде, любвеобильные девушки неугодны в любом обществе. Вот за насилие, за зверство – тобой будут восхищаться, уважать, а нерегламентированные проявления любви должны быть под запретом, за них наказывают, этого боятся.
Может, я успела пообжиматься не с тем парнем? Хотя, насколько мне было известно по слухам, Альбина могла избить кого-нибудь и просто так, ради самоутверждения. А повод найти всегда нетрудно – гопы это умеют. Она же была настоящей гоповкой, даже по внешности, хоть и появлялась изредка на ниферской тусовке. Это был для нее настоящий Клондайк безответных терпил.
Никто бы из тусовки не пошел против нее, она имела личную дворовую впрягу, что для простых неформалов –невиданная роскошь. Пока эти кобылы избивали меня, их дружки весело гоготали и подбадривали своих «ненаглядных женщин».
- Слышь, а может ей в рот нассым, хули она так вырядилась еще, - весело предложил один из них, пока я корчилась в кровавом снегу.
- Эта **** еще панком прикидывается, - кровожадно скалилась Альбина, - вот мы с Леной с первого класса панки, хоть мы так и не одеваемся, но всегда себя так вели и так жили, - читала нотации эта озверевшая баба, продолжая наносить удары на пару со своей подружкой, пока их друзья весело скакали вокруг.
Самое дебильное, что в тот момент я опять винила во всем себя: сама виновата, ведь я шлюха и, похоже, ненастоящий панк – что позорнее всего. Чувство стыда, вины привычно пересиливали боль. Я как всегда ненавидела себя.
Не знаю, сколько это продолжалось. Казалось, конца-края не будет моим мучениям, мои мольбы их только веселили и раззадоривали еще больше. Все же садисты подустали и бросили меня в сугроб, приказав полежать, пока они не уйдут. А мне и так было тяжело встать.
Минут через двадцать я приковыляла обратно – ко входу во дворец культуры, толпа все еще стояла там, а этих зверей не было. Меня тут же обступили знакомые и стали с наигранным сочувствием расспрашивать, что случилось. На самом деле это было праздное любопытство зевак - они и так уже всё знали, им хотелось кровавых подробностей. Какой-то скинхед пытался вправить мне нос костяшками пальцев, еще кто-то прикладывал снег к ушибам, кто-то протянул пиво. Они ведь все видели, куда меня ведут! Почему никто ничего не сказал? А теперь притворяются неравнодушными. Но опять же мне было стыдно, что меня избили.
- Ну так ты на сейшен пойдешь? – спросил какой-то нифер, прикладывающий снег к шишке на моей голове.
- Да ну нахуй, я щас в травму лучше, - я старалась сдерживать отчаяние в голосе, оставаться невозмутимой, чтобы не позориться еще больше.
- А может, билет отдашь тогда? Тебе же он все равно не нужен! – с надеждой спросил он.
Вот тогда мне стало еще и противно от такого цинизма. Я небрежно бросила билет на землю, сразу несколько человек кинулось его подбирать.
Тут появилась Даша - она только что подъехала.
- Эй, с тобой что случилось? – испуганно спросила она.
Я кратко обрисовала ситуацию, и Даша повела меня в местный травмпункт. Путь пролегал через дворы, где тусовались фанаты Мумий Тролля и Земфиры, и там оказались Сёма с Викой. Ребята кинулись ко мне, Даша им все рассказала, и они присоединились к нашему шествию.
В общем, в той больнице меня не приняли, послав в моё районное отделение. И мы всей компанией отправились на другой конец города.
В травмпункте было весело: в коридоре сидела поддатая в честь праздника большая очередь, разговор с остальными увечными и травмированными как-то сразу легко завязался, мы хором пели песни разных жанров – от Мумий Тролля до русских народных, травили анектоды да и вообще все наперебой рассказывали о своих ранениях. Только там меня и отпустило немного, стало уже не так страшно и обидно.
-Эй, кто тебя так? – спросил какой-то поддатый усатый мужик с перевязанной рукой, - давай их накажем, - с искренним сочувствием предложил он.
- Да нет, спасибо, не надо, - застеснялась я.
К счастью, серьезных повреждений не было: легкое сотрясение, перелом носа с небольшим смещением, который мне вправили (очень неприятная процедура, надо сказать – даже анестезия слабо помогает, и мои вопли оглашали всю больницу), да порванные от многочисленных сережек уши. Врач настаивал снять побои и написать заявление, но мне тогда казалось это немыслимым, прям верхом низости, «не по понятиям», как сказали бы гопы. Я наотрез отказалась (А зря. Может, эта **** и перестала бы творить такое. Но никто не заявлял, вот она и оставалась безнаказанной, спокойно продолжая унижать людей и при этом учиться в своем лицее – представляете? В лицее!).
Идти домой и расстраивать маму в праздник совсем не хотелось - пусть думает, что я на сейшене, поэтому я решила переночевать в больничном коридоре. Вскоре Вика с Дашей разбрелись по домам, а скромный Сёма остался меня охранять.
Утром мы с ним расстались, и я голодная побрела из травмы сразу в школу, отзвонившись маме.
Там, конечно, мои живописные фингалы вокруг глаз (так бывает, когда ломают нос – яркие симметричные синяки) вызвали бурное любопытство, даже взяла гордость какая-то, будто боевые ранения показываю.
- Это что у тебя, фингалы или очередной макияж? – подколола физичка Антонина Павловна на перемене.
- Избили, - со вздохом ответила я.
- Ты знаешь что, давай заходи после уроков ко мне в лаборантскую, - сочувственно предложила она.
Там учительница предложила мне водки. Горячая волна разбудила моё негодование, злость.
- Ну че делать-то будешь? Мать знает уже? – участливо спрашивала она.
- Пока нет. Да я знаете че решила вообще – нафиг этих всех уродов теперь, - с досадой говорила я, - вот увидите, я всем еще покажу. Вот они пусть в своем дерьме остаются, а у меня все в жизни получится.

Это жестокое, циничное избиение стало для меня тем самым волшебным пенделем, который нам всем порой так необходим. Хоть я потом и параноила целый год на крупных рыжих девиц, рефлекторно шарахалась от них, но кто знает, что бы со мной стало, если б не тот случай.
Тусовку я совсем забросила, лишь изредка встречаясь с парой-тройкой приятелей-неформалов. Виски потихоньку начинали отрастать, рваные джинсы и железки сменились по-прежнему эпатажными, но уже более цивильными нарядами: оригинальными платьями маминой работы, стильными шляпками, агрессивными туфлями-шпильками с заклепками, яркими молодежными шейными платками.
До школьных экзаменов оставалась пара месяцев, и я начала активно наверстывать пропущенный за два года материал. Параллельно надо было думать о поступлении хоть куда-нибудь – эта тема еще ни разу мной не обдумывалась, а время поджимало.
- Я тут тебе ВУЗ подыскала, - с этими словами мама подала мне какую-то брошюрку, - вот смотри, дизайн интерьера, как раз по твоей специальности, ты ж художник.
- Ну вроде нормально, - ответила я без особого энтузиазма. Меня не особо волновало, куда идти, просто нужно было поступать хоть куда-нибудь. Все-таки диплом есть диплом, без него – никуда (как мы тогда свято верили). А это был самый престижный ВУЗ нашего региона, старейший и огромный, туда даже мало кто из медалистов отваживался подать документы. Но мне-то терять было нечего: или пан - или пропал. Поэтому решили идти туда.
Так я заканчивала школу и параллельно ходила на подготовительные курсы в универе. Сказать, что я валилась с ног – ничего не сказать. У меня реально кружилась голова от нагрузки, пропадал аппетит, я ничего не успевала, мама помогала писать рефераты, пока я разбираюсь в математической ереси и задним числом решаю контрольные по химии. Спасало лишь мое равнодушие, оно-то и сберегло нервы: мне, в отличие от обезумевшей мамы, было совершенно пофигу на результат, я просто без эмоций делала все от меня зависящее, не думая о будущем.
В итоге аттестат украшали, в основном, тройки – ну невозможно за пару месяцев изучить двухлетний материал, будь у тебя хоть семь пядей во лбу. Была лишь пара четверок да пятерки по русскому и астрономии. Главное, что аттестат мне все же выдали – а оценки уже никого не волновали.
Выпускной стал для меня не только помпезным праздником – он дал мне возможность еще раз эпатировать публику. Торжество проходило в роскошном городском театре с фресками, лепниной и гигантскими хрустальными люстрами. Мама сшила мне великолепное пышное бардовое платье с корсетом (а на фигуру я никогда не жаловалась, и корсет удачно подчеркнул красивые формы). Из остатков роскошной ткани мы с ней смастерили маленькую театральную сумочку на цепочке и расшили ее бисером. Соседка-парикмахерша тетя Алла как-то умудрилась сделать мне вечернюю прическу с мягкими локонами, собранными сзади, мастерски зачесав неровно отросшие виски (но волос уже было достаточно). Василиса одолжила свои украшения с полудрагоценными камнями.
Реакция окружающих, привыкших за несколько лет к моим безумным прическам, грязной рваной одежде и яркому макияжу, не обманула мои ожидания: учителя чуть не плакали от умиления и все норовили меня обнять и потрогать, всюду слышались удивленные возгласы, я была в центре внимания. Не иначе, как Золушка пожаловала на бал.
Вскоре все награждения закончились, и выпускной превратился в банальную пьянку. Больше всех чудили медалисты: одна зубрила предлагала всем подряд интимные услуги, и в тот вечер в театральную гримерку постоянно бегали парни, где их ждала любвеобильная отличница. Другая устроила стриптиз прям на фуршетном столе, не стесняясь учителей и родителей (несколько взрослых должны были следить за порядком, но у них ничего не вышло), еще одна подралась с одноклассницей из-за парня. И что им всем так башни посносило? Лишь моя бывшая подружка Оля, которая тоже выклянчила себе медаль, держалась более-менее прилично. Как ни странно, остальные вели себя мирно, даже отъявленные хулиганы. В общем, было что вспомнить.
А после праздника моя подготовка к экзаменам в ВУЗ продолжилась, до поступления оставался месяц. По русскому-то можно было отдать результаты ЕГЭ – девяносто восьми баллов было достаточно. Но вот английский, рисунок, живопись и композицию надо было наверстывать в темпе вальса.
В общем, было трудно. Многочисленные репетиторы, курсы в две смены. Наверное, было даже тяжелее, чем ходить в детстве во все эти кружки.
Но если б не эти титанические усилия и нервотрепка, мамина радость не была бы такой бурной, когда моя фамилия оказалась в списке поступивших на бюджет. А впереди ждала новая жизнь, полная безумных приключений, отчаяния и восторга, интриг, влюблённостей, дружбы и предательства. Но это уже совсем другая история.
 

__casey__

  • 8 Май 2012
  • 772
  • 193
ЭПИЛОГ

- Да что ты там строчишь все время каждую ночь? – заглянул мне через плечо любопытный муж, стоило мне только взять в постель ноутбук.
- А я думала, ты уже спишь, - растерялась я, - да так, воспоминания всякие, подростковые рассказы, вроде того.
- Да что ты там можешь написать, - лукаво ухмыльнулся он, любитель постоянно меня подкалывать. И мечтательно добавил, - вот если б я написал, это было бы во сто раз интереснее. Вообще ведь ни у кого такого детства не было, как у меня. Спи давай, вон уже синяки под глазами от твоих бессонных ночей.
Конечно, он прав. Муж тоже наприключался в юношестве от души, хоть и в другом, более агрессивном и каком-то полукриминальном направлении. И у каждого трудного подростка – своя неповторимая история: безумная, веселая и страшноватая. Но в чем-то все эти истории похожи, есть у них что-то общее.
Ребят, как много хотелось бы рассказать: и о поиске себя в этом мире, и о решении проблем взаимопонимания полов, и о налаживании отношений с родителями. Но невозможно передать свой опыт, потому что для каждого он уникальный и неповторимый, до всего можно дойти только самому, набив немало шишек. И каждый приходит в этот мир решать свои задачи и сдавать свои экзамены.
Пока я писала, часто приходилось видеть литературную критику – вы имеете на это право, вам может не нравится мой стиль. Я совершенно спокойно к этому отношусь, потому что абсолютно не претендую на лавры писателя, мне лишь хотелось простыми словами рассказать эту историю.
Зачем? Ну это было нужно, в первую очередь, мне. Словами трудно описать, но какое-то переосмысление произошло, некий итог, поменялось немного отношение ко всему. Например, где-то на восемнадцатой главе даже удалось бросить курить – это произошло само собой (надеюсь, насовсем). Я начала писать по наитию, совершенно не рассчитывая кого-то заинтересовать, просто захотелось. И это пошло мне на пользу. А писать в форме рассказов оказалось удобно, чтобы посмотреть со стороны, собрать воедино разрозненные воспоминания. А вы мне помогли своим участием снова все это пережить.
Так что очень рекомендую, пишите, отбрасывайте прошлое. Много камней тогда падает с плеч, только будьте честны с собой, хоть и противно что-то бывает вспоминать.
Многие, читая рассказ, называли меня глупой, у кого-то возникало отвращение ко мне. Это нормально, я ведь ничего не приукрашала и не старалась выставить себя в выгодном свете. По опыту знаю лишь одно: чем категоричнее суждения людей, чем скорее они спешат осудить и раскритиковать другого – тем они менее зрелые, не сумевшие разобраться со своими внутренними проблемами. Ведь мы всегда проецируем на окружающих внутреннее недовольство собой, часто неосознанно, стараясь на фоне «осужденных» выглядеть в лучшем свете.
Но это не страшно, стоит лишь захотеть разобраться с собой, улучшить жизнь и найти счастье – и обязательно все получится, ответы будут приходить как будто из ниоткуда, стоит лишь начать задавать вопросы. Пусть трудности не смущают и не пугают: самое темное время перед рассветом.
Да, глупости были, но глупой я никогда не была. Это был подросток, неприспособленный к жизни, не верящий и ставящий под сомнения все существующие стереотипы и нормы морали, отчаянно желающий свободы от родителей. Чтобы проверить все догмы на прочность, на истинность – приходилось просто все переворачивать вверх дном. Цивильной жизни с ее порядками я уже вкусила к тому времени, слепо следуя навязанным мне правилам поведения – теперь оставалось попробовать нечто совершенно другое, другие правила, другие стереотипы: заменить послушание аморальщиной. Так что я побывала по обе стороны морали.
Что мне это дало? Вообще свободу от стереотипов, умение мыслить трезво, не поддаваться манипуляциям. Теперь меня не возьмет никакая пропганда и общественное мнение. Если все побегут жечь еретиков, считая это праведным поступком (а вы только вдумайтесь, еще несколько веков назад так и было, и это считалось хорошо, и никто в этом не сомневался), меня это не заинтересует. Никакая пропаганда не заставит меня ненавидеть кавказцев, американцев, евреев, китайцев – ну или кого там еще принято сейчас ненавидеть. Никакая промывка мозгов не заставит меня ходить на митинги или устраивать погромы – ведь любой здравомыслящий человек знает, что это все постанова, выгодная лишь горстке извращенцев, жаждущих власти. Никакая реклама не заставит меня покупать то, что мне совершенно не нужно в жизни: айфоны, кучи ненужной косметики, якобы делающей всех неотразимыми (лучше заниматься спортом и питаться правильно, тогда и красота никуда не денется), бесполезные, но модные вещи, которые забрасываются через полгода, ну и прочее барахло.
Сейчас наоборот, все человечество видится мне обезумевшим подростком, крушащим все вокруг. Ну нормально ли вырубать миллиарды гектаров лесов, чтобы потом нечем было дышать? Можно ли назвать адекватным поступком изобретение всех этих атомных бомб и прочих средств уничтожения людей? А кто в здравом уме станет убивать за деньги/за идею/за веру/за царя/за медальки, почет и уважение ? Всех бехумств и не перечислить.
Но нет, это же взрослый мир, все в порядке. И ведь все это считается нормой. Разве будет так себя вести взрослый, здравомыслящий человек, думающий о будущем? А все эти извращенцы у власти, словно малые дети, хвастающиеся своими машинками-куколками-домиками-солдатиками? Ведь власти и несметных богатств больше всего жаждут люди с детской или подростковой психикой, страстно желающие самоутвердиться и всем что-то доказать. В то время как взрослому, здравомыслящему человеку хочется лишь простого благополучия и достатка, банальной финансовой независимости, а вовсе не всех сокровищ мира.
Удастся ли этому глобальному подростку образумиться или же он так и сгинет в страшной пучине своих заблуждений – мне не дано узнать. На судьбы мира не повлияешь, самое большое, что мы можем сделать – научиться быть счастливыми и любить себя, здесь и сейчас.
Именно от недостатка обычных людей любви к себе все проблемы мира. Любовь к себе ошибочно называют эгоизмом, всячески клеймят и делают чем-то постыдным. Но человек, не умеющий любить и уважать себя, никогда не сможет полюбить никого по-настоящему. Он лишь будет жаждать этой любви, стараться сделать кого-нибудь своей собственностью, получить власть, произвести впечатление, чтобы у него было доказательство своей значимости. И ему всегда будет мало, он будет пуст внутри, будет стараться заполнить эту пустоту разными вещами: чужим уважением, деньгами, машинами, сексом. Но пустота будет лишь разрастаться.

Неумение моих родителей любить себя, нежелание заниматься своей жизнью и становиться счастливыми, брать на себя ответственность за свое собственное счастье – и привели к попыткам воплотить свои несостоявшиеся амбиции через меня, стали причиной всех тех мучений. Конечно, гораздо проще гордо заявить «дети – смысл моей жизни, я хорошая мать». Это прямой путь к тому, чтобы вообще испортить детям жизнь окончательно. То же самое происходит повсеместно – в разных формах. Опять же мое неумение любить себя (а откуда мне было научиться, как не от родителей?) и привело ко всем тем мерзостям, которые может сделать с собой лишь не любящий себя человек.
Есть старая поговорка: не воспитывайте детей, воспитывайте себя. Поэтому учитесь любить себя, принимать себя, как есть. Только тогда вы сможете так же относиться к остальным, найти счастье. Только тогда ваши дети смогут расти счастливыми и учиться счастью у вас. И это будет гигантский вклад в благополучие всего человечества. Вклад, который немногие способны сделать.
Но я ни о чем не жалею, ведь все мы решали свои личные задачи, все испытания были нужны. И нам никогда не дано узнать, как бы все обернулось при других обстоятельствах.
Что-то меня занесло, хватить философствовать. Многим интересно, как сейчас дела у меня и остальных героев рассказа.
Универ я вечно прогуливала со своей новой подружкой-разгильдяйкой, много раз была на грани отчисления, но все же закончила. Учёба все равно мне ничего бы не принесла – лекции были самым бесполезным времяпрепровождением. Зато копилка жизненного опыта за то время пополнилась многочисленными интригами в разных компаниях, любовными переживаниями и любовными же неудачами.
После универа (какими-то правдами-неправдами мне все же удалось получить диплом, несмотря на редкое появление на парах) я пошла работать на местное телевидение, государственный солидный канал. Устроиться было сложно, я слезно умоляла дать мне малюсенький шанс, не имея опыта и нужного образования. Первые полгода работала бесплатно, но вскоре карьера пошла в гору – я уже была ведущей, автором программ да и просто неплохим корреспондентом. Там я варилась в котле с интригами и болезненными романами. Приключения и веселье, сопровождаемое многочисленными пьянками, делало жизнь даже слишком уж насыщенной, отчего я потом устала.
Отработав несколько лет, разочаровалась в профессии (но по молодости это все равно очень весело. Только если хотите все же семью – лучше свалить оттуда до двадцати пяти). Вернулась к своей специальности – дизайн интерьеров. Иногда еще и стены расписываю. Но это все теперь больше для души, как хобби. Основная моя работа – быть ненаглядной женой. Это оказалось гораздо более энергозатратным делом, требующим огромного мастерства, чем журналистика и дизайн вместе взятые. Но оно того стоит.
С Василисой мы общаемся довольно часто, в основном по телефону или вконтакте, но и видимся где-то раз в неделю, иногда вместе ездим в лес. У нее свой фитнес-клуб, двое детей, недавно муж подарил ей машину (она сдала на права), и послезавтра мы поедем ее обкатывать. Так что держите за нас кулачки, из нас обеих водители так себе: она права недавно получила аж с пятого раза, а я вообще редко за рулем.
Отличница-медалистка Оля пропала из моей жизни после школы. Но несколько лет назад она стала снимать квартиру недалеко от меня, напару с подружкой, и мы снова заобщались. Мама дрочила ее вплоть до окончания универа, контролируя каждый шаг. Потом она устроилась на какую-то административную работу и вечно бегала по каким-то кружкам (то танцы, то вокал), производя впечатление очень жизнерадостной, улыбчивой и благополучной девушки. А по ночам и вечерам она неизменно бежала к друзьям или в клуб, где ее ждали легкие наркотики (а иногда и не очень легкие). Также многочисленные беспорядочные половые связи скрашивали ее досуг. Недавно она переехала в Питер, но там ее жизнь нисколько не изменилась, разве что клубов стало больше. Конечно, некоторым нравится такой образ жизни, я и сама иногда не прочь оторваться. Но когда тридцатка не за горами…
Это еще ладно. Помните медалистку, танцевавшую стриптиз на выпускном? Она вообще стала проституткой, стоило почуять свободу – так сразу во все тяжкие.
Оторва Вика объездила весь мир, из-за чего я ей завидую. Она училась за границей, жила в разных странах и на разных континентах (конечно, не без финансовой помощи родителей). А пару лет назад опять вернулась в наш город, волей судьбы живет недалеко от меня, с мамой. Мы как-то встретились на улице, но дружба так и не завязалась. Созванивались пару раз, но этим все и ограничилось. Она вроде работает учителем языков в какой-то школе.
Скромный Сёма уехал в столицу. Там он с сыном маминой подруги-бизнесменши мутит какой-то бизнес, подробностей я не знаю.
Эльзу я как-то встретила лет пять назад на остановке – она была похожа на привокзальную торгашку. Эльза рассказала, что отсидела несколько лет за кражу, и клятвенно заверяла, что ее подставили. Я не знаю, верить ей или нет.
Шнырь, насколько мне известно, отсидел за убийство. Подробности мне неизвестны, вроде как он подался потом в скины и они по пьяни кого-то убили. Сейчас , по слухам, на свободе.
Мотильда захлебнулась рвотой насмерть, уснув пьяной на какой-то вписке.
Паша (который разбил себе голову) сейчас в Америке, подробностей не знаю, но у него невероятно красивая жена (смотрела фотки ВК), судя по тем же фоткам – какой-то богемный образ жизни.
Школьная атаманша Катя, к счастью, победила зависимость, в отличие от ее многочисленных тогдашних друзей. Где она и кто – я не знаю, но выглядит очень хорошо и стильно. Она сильный человек.
Кто еще? А, Вадик (толкиенист, который привел меня на концерт ГрОба). Я его видела несколько лет назад, тогда он работал осветителем в театре и еще где-то звукачом. Моя мама недавно встретила его маму, они разговорились. Вроде он живет с родителями.
Маринка (подружка с художки, с которой мы гуляли с гопами) уехала зачем-то в Арабские Эмираты и работает там в каком-то бутике. Мы не общаемся, я просто полюбопытствовала вконтакте.
Гоповка-садистка Альбина вроде живет припеваючи. Я специально нашла ее ВК (какая удобная сеть! Ну прям все как на ладони), лицо у нее по-прежнему блядское, только шире стало. Какой-то муж, какой-то ребенок, какая-то административно-менеджерская работа. А еще барышня увлекается фотографией – тонкая, видать, натура. Ну и куча цитат на странице о том, какая она крутая, смелая, умная, необычная и вообще лучше всех. И куча таких же фоток в разных ракурсах.
С двоюродным братцем мы давно не общаемся – живем в разных мирах. Он все дальше скатывался в своей дворово-гоповской стезе, много пил, получал травмы в драках, отбил все мозги, что теперь дрожь в руках не проходит. Но теперь, вроде, взялся за ум, тьфу-тьфу. Говорит, что бросил пить, даже работает бригадиром на стройке. У него есть сын, живущий с матерью отдельно.
Отношения с родителями у меня налаживались очень долго. Сначала я жутко раскаивалась, что столько нервов им помотала. Потом наоборот снова возненавидела, осознав их причастность к моим страданием и увидев первопричину всех этих мытарств в их ошибках мировоззрения и воспитания. Но теперь я научилась их принимать такими, какие она есть: со всеми их заблуждениями, ошибками и прочими недостатками. И пусть даже они до сих пор считают себя во всем правыми – я приму их даже так. В общем, отношения у нас хорошие, мы даже дружим. Ребят, прощайте родителей, старайтесь понять их мотивы. Они, конечно, делают много глупостей, искренне веря, что это во благо. Но их тоже воспитали неидеально, они тоже погрязли в заблуждениях. И нужно уметь принимать людей со всеми их плюсами и минусами, идеальных не бывает. Иначе с этим камнем обиды нереально построить свою нормальную семью. А прежде всего научитесь принимать себя, как есть – со всеми недостатками. Тогда сможете принять и остальных.
Вот младшему братику повезло меньше: он, будучи болезненным ребенком, был слишком привязан к маме. И она контролировала каждый его шаг, жила жизнь за него: прошла с ним школу, техникум, работу и заочное отделение универа – прям сама все вытягивала, подгоняла его вечно. В итоге он начал бунтовать лишь в двадцать четыре года, стал грубить и попивать

В итоге он начал бунтовать лишь в двадцать четыре года, стал грубить и попивать иногда. А два года назад привел в родительский дом беременную несовершеннолетнюю невесту. Так они и живут теперь молодой семьей с родителями. Я пыталась вмешиваться в их дела, что-то объяснять и наивно учить жизни, много переживала. Но потом смирилась и приняла всех, как есть.

Автор данной истории создала страницу вк, так что пожелания, комплименты. критику или какие то вопросы -
http://vk.com/id229774791
Ник писать не стану. матерный:D
от себя автор на одном из ресурсов говорит, что ей 28 лет, образ жизни поменяла, волосы отрастила:D
 
Сверху